Спорить, но... о чем и как?
Б.М. Кедров
СПОРИТЬ, НО... О ЧЕМ И КАК?
Из рукописного наследия
Бонифатий Михайлович очень ценил дискуссию, полемику в научной работе, видя в этом, разумеется, не самоцель, а способ, средство, помогающее всесторонне изучить, исследовать определенную проблему, осмыслить ее, а затем четко и ясно сформулировать и изложить результаты исследования.
Сам Бонифатий Михайлович с большим интересом, вниманием и уважением относился к мнениям своих оппонентов, их аргументам, точкам зрения независимо от положения, возраста и научных степеней. Вместе с тем он был нетерпим к голословным демагогическим спорам, в которых нередко преследовались не поиски истины, а либо удовлетворение во что бы то ни стало своей правоты, либо другие далекие от науки цели.
Заметки о споре были написаны несколько лет назад как материал для популярной статьи. Публикуется с небольшими сокращениями.
Публикация Э. Я. Кедровой.
ЧТО ТАКОЕ СПОР И КАКОВА ЕГО ЦЕЛЬ?
Из семейного альбома Бонифатия Михайловича Кедрова. 1943
Заголовок статьи отвечает на два вопроса: первый - о содержании спора (о чем спорить?), второй - о форме его проведения (как спорить?).
Нет на свете человека, который никогда и ни с кем не поспорил бы по какому-либо поводу, так что все по себе хорошо знают, что значит спорить. Но так ли это? Уточним, что же такое спор.
В науке, как и в жизни вообще, большую роль играют споры, диспуты, дискуссии, в которых нередко протекает духовное общение между людьми. Таковы столкновения различных и подчас прямо противоположных мнений, взглядов, концепций, такова борьба между ними, принимающая часто весьма острые и даже ожесточенные формы. Из таких столкновений и борьбы как раз и рождается истина, которую иным путем трудно было бы отыскать как в науке, так и в жизни.
В самом деле: ведь задача любого спора (независимо от его масштаба и длительности, от числа его участников) состоит именно в том, чтобы выяснить, кто же прав в этом вопросе, на чьей стороне истина; а может быть, истина спрятана где-то в другом месте и ее надо еще найти, отыскать, открыть.
Однако не всякие споры ведут к открытию новых истин. Споры могут быть пустыми, бессодержательными, как говорится, пустопорожними, по самым пустяковым поводам. Таких бесполезных споров следует, конечно, избегать, дабы не тратить времени и сил по-пустому. Содержательность спора, важность и значимость его предмета в теоретическом и практическом отношении - первое и главное условие его успешности.
Вторым условием является аргументированность, доказательность выдвигаемых точек зрения, отсутствие голословных утверждений и голого цитатничества, голых ссылок на чьи бы то ни было авторитеты. В повести «Морской волк» Джек Лондон рассказывает о характере спора между матросами о повадках морских котиков. Писателя удивило, что спорящие не выдвигали никаких фактов, никаких аргументов «за» и «против», но лишь касались личностей своих противников, слепо веря каждый в свою правоту. Разумеется, спор получился безрезультатным, бессмысленным. Ведь действуя только «от лица» (ad homine), нельзя установить, кто прав, а кот не прав и где истина.
Аналогичны споры между женихом и невестой о Воловьих Лужках и об охотничьих собаках в чеховской шуточной пьесе «Предложение». Ведь все аргументы здесь сводятся к одному: раз я утверждаю, значит, это так и есть на самом деле.
РОЛЬ КРИТИКИ И САМОКРИТИКИ В ИСХОДЕ СПОРА
Друзья. 1948
Важным условием успешности спора служит способность убеждать противника в ошибочности его взглядов и самому воспринимать правильно критику своих собственных взглядов, замечать их слабые места, обнаруженные в ходе спора с противником. Эта способность начисто отсутствовала у героев Джека Лондона и Чехова, описанных выше. Ее не было и у героя чеховского рассказа «Учитель словесности», который в доказательство того, что Пушкин был психологом, привел два стихотворения Лермонтова. Ясно, что этими стихами можно было доказать лишь то, что психологом был их автор, но отнюдь не Пушкин.
Между тем история науки знает много примеров того, как в ходе научного спора делались истинно великие открытия, когда спорящие прислушивались к голосу критики и не проявляли наперед слепой веры в свою правоту. Так, великий ученый, создатель химической атомистики Джон Дальтон в споре с французскими химиками выдвинул гипотезу, что газы смешиваются между собой не потому, что они будто бы взаимно «растворяются» друг в друге, то есть притягиваются между собой, а потому, что частицы каждого газа отталкиваются друг от друга и распространяются в других газах как в пустоте. Однако в таком случае потребовалось бы признать столько же различных «отталкивательных сил», сколько было известно различных газов, что явно казалось невероятным, неправдоподобным. За это слабое место у Дальтона и ухватились его противники. Дальтон понял, что не довел до конца свое открытие, и стал искать другое решение. Вскоре он его нашел: в качестве единственной «отталкивательной силы» принял теплоту, наделив все атомы особыми тепловыми «атмосферами», или «оболочками». Вычисление относительных размеров этих «оболочек» привело к установлению понятия атомного веса и к открытию закона простых кратных отношений. Так родилась из упомянутого спора химическая атомистика - фундаментальная теория всей современной химии.
РОЖДЕННАЯ В СПОРЕ ИСТИНА НАХОДИЛАСЬ «ПОСЕРЕДИНЕ»
"Связь времен". Подмосковье. 1956
Иногда говорят, что, когда сталкиваются крайности, то есть прямо противоположные мнения, истина может оказаться посередине между ними («золотая середина») и она-то как раз и выясняется в процессе спора. Это тот случай, когда сталкиваются метафизически истолкованные крайности, односторонность которых затем диалектически преодолевается в ходе иногда весьма ожесточенных длительных дискуссий.
Так, в биологии сначала возникли две односторонние концепции - плоской эволюции (Ламарк, 1809) и резких внезапных катастроф, или взрывов (Кювье, 1812). Спор продолжался много десятилетий. Позднее в него включился на стороне эволюционистов Жофруа Сент-Илер. Истина оказалась «посередине». Ее открыл Чарльз Дарвин в 1859 году. Он показал, что появление новых видов в живой природе происходит подобно медленно и постепенно протекающим скачкам, обусловленным эволюционно накапливающимися количественными изменениями. Оказалось, что скачки эти протекают не в форме взрывов, как думал Кювье, а диалектически, в единстве со всем эволюционным процессом, то есть не подобно бурному кипению воды, а подобно ее медленному испарению.
Аналогичную картину мы видим в органической химии в те же годы. Здесь возникли две прямо противоположные теории, из которых одна учитывала прочные, устойчивые связи между атомами (теория радикалов), а другая, напротив, - подвижные, изменчивые связи между ними (теория типов). Но затем А.М.Бутлерову удалось показать, что здесь нет резких различий, что устойчивые и изменчивые межатомные связи - это лишь стороны единого строения органических молекул, подобно тому как в общем случае покой лишь частный случай движения, как учит диалектика. Спор разрешился нахождением истины, но не путем эклектического «сложения» и беспринципного «примирения» двух противоположных, враждовавших между собой односторонних теорий, а путем коренной переработки и освобождения их от былой односторонности. Новая истина выступила поэтому как нечто принципиально отличное от обеих теорий, как выражение единства этих противоположностей, которые до тех пор лишь метафизически разрывались между собой и противопоставлялись одна другой.
Приведем еще пример спора, решение которого находилось «посередине» и выступило как истина, скрытая в этой «середине». Еще на рубеже XVII и XVIII веков в оптике возник спор о природе света. Ньютон утверждал, что свет состоит из корпускул, то есть что он является прерывистым, дискретным, а Гюйгенс доказывал, что свет волнообразен, непрерывен. Спор решился в пользу второго ответа благодаря открытию Френелем явлений дифракции и интерференции света. После этого волновая теория света, казалось бы, утвердилась прочно в оптике. Однако в 1900 году Макс Планк своей теорией квантов показал, что свет излучается и поглощается прерывистыми порциями, а Альберт Эйнштейн ввел понятие фотона («атома света»). Однако распространение света по-прежнему толковалось в духе волновой теории, то есть как непрерывный процесс. Получалось, что свет ведет себя то как дискретное образование, то как непрерывное, волнообразное. Спор вокруг понимания его природы, его структуры возобновился с новой силой и продолжался почти всю первую четверть нашего века. Но вот в 1923-1924 годах Луи де Бройль показал, что в отношении света, как и вообще всех микрочастиц материи, нельзя говорить «или - или», то есть что они или дискретны, или непрерывны (или частицы, или волны), а надо говорить «и - и», то есть они в одно и то же время и волны и корпускулы (частицы), иначе говоря, что они составляют единство противоположностей прерывности и непрерывности.
Так разрешился и этот спор: здесь истина также оказалась «посередине».
Берлин. 1967
АРГУМЕНТАЦИЯ КАК САМОЕ ВАЖНОЕ В ЛЮБОМ СПОРЕ
Как уже было сказано, главным инструментом содержательного спора является аргументация «за» и «против» (pro и contra). В конечном счете именно она решает исход спора, ибо через выдвигаемые в ходе спора аргументы и их проверку на практике выясняется и доказывается истина.
Когда еще на исходе Средневековья разгорелся спор о том, какова наша Земля -плоская или шарообразная, доводом в пользу второго взгляда был, в частности, тот факт, что плывущий далеко в море корабль виден не весь сразу, а появляется по частям: сначала верх мачты, затем - вся мачта, затем - палуба и, наконец, корпус его. Это могло быть лишь при шаровидности Земли. Приняв ее, можно было пускаться в кругосветные плавания, что и сделал Колумб. Так сама практика решила этот спор в пользу шаровидности нашей планеты.
На рубеже XIX и XX веков горячие споры разгорелись вокруг вопроса о разрушимости атомов и превращаемости химических элементов. Открытие Анри Беккерелем явления радиоактивности и супругами Кюри радия говорило, казалось бы, в пользу материалистической диалектики, для которой, по словам В.И.Ленина, опорой всегда служили «разрушимость атома, неисчерпаемость его, изменчивость всех форм материи и ее движения...»[1]. Но для доказательства этой глубоко верной идеи, шедшей еще от гераклитовского «все течет, все изменяется», нужны были точно проверенные на практике аргументы. Для этого было еще недостаточно констатировать, что возле радия собирается продукт его распада - гелий. Ведь можно было допустить, как полагал Д.И.Менделеев, что гелий был просто растворен в радии, а теперь выделился из него. Но вот появился новый, уже неопровержимый аргумент: наряду с гелием из радия выделилась его эманация (теперешний радон). Атомный вес радия - 226, гелия - 4. Если верно, что радий распадается на свою эманацию и гелий, то атомный вес эманации должен быть 226 - 4 = 222. Так это и оказалось в действительности. Истина была открыта, и спор решился полностью в пользу диалектики.
Венеция. 1960-е годы
Как раз в это время разгорелся горячий спор между энергетиком Вильгельмом Оствальдом и защитниками атомно-молекулярного учения. Оствальд полностью отрицал материю и ее дискретное строение, а потому атомы и молекулы объявлял простой выдумкой. Между тем открытие новых физических дискретных видов материи - электрона, фотона, альфа-частицы, - равно как и новых способов подсчета числа частиц в грамм-моле и грамм-атоме вещества (число Авогадро N), дало неоспоримые доказательства существования атомов, молекул и других структурных образований материи, а тем самым и самой материи. Сводку совпадающих результатов вычисления числа N, полученных самыми различными путями, Жан Перрэн назвал таблицей доказательства реальности материи. В результате Оствальд вынужден был признать поражение своей энергетики. Голос практики и здесь прозвучал в пользу материализма и диалектики, разрешив долгий спор против идеализма и метафизики.
Приведем еще один яркий спор в науке и политике о том, может ли победить социализм сначала в одной отдельной стране или в нескольких странах, но не во всех развитых странах одновременно. Маркс и Энгельс жили и творили в эпоху поднимающегося домонополистического капитализма, когда он мог сплоченным фронтом задушить социалистическую революцию в одной отдельно взятой стране. Поэтому они правильно тогда считали, что победа социализма в одной стране невозможна. Но в эпоху империализма, эпоху загнивающего монополистического капитализма обстановка изменилась коренным образом. Возможен стал разрыв общей цепи мирового империализма в отдельных звеньях и даже первоначально - в одном, наиболее слабом ее звене. Это и предсказал В.И.Ленин в 1915 году, опираясь на закон неравномерности развития капитализма. Ленин исходил при этом из учета изменившейся в корне исторической обстановки. Его противники, споря с ним, механически переносили устаревшие уже формулы марксизма, правильные для XIX века, в новые условия, где они уже перестали быть верными. Общественно-историческая практика и на этот раз подтвердила правильность марксистско-ленинской диалектики: победа Великой Октябрьской социалистической революции в России, а после второй мировой войны - победа социализма в ряде других стран Европы, Азии, Латинской Америки и Африки неоспоримо доказали правоту ленинских взглядов и решили на практике исключительно острый и важный спор в пользу революционной диалектики. Из этого спора родилась великая истина - признание того, что наступила эпоха социализма.
Предположительно 1970 год. На XIII Международном крнгрессе по истории науки (Москва, 1971)
ПОСТАНОВКА СПОРНОГО ВОПРОСА - АБСТРАКТНО ИЛИ КОНКРЕТНО?
Это исключительно важный момент для ведения спора и его успешного завершения. Допустим, что спор зашел о том, вреден или полезен дождь, вредно или полезно солнце. Поначалу кажется, что спорить тут не о чем. Ведь без воды и солнечного тепла и света нет и не может быть никакой жизни на Земле. Однако полезен ли дождь, если он все лето льет не переставая? Полезно ли солнце в засуху или для человека, получившего солнечный удар?
Значит, с самого начала для ведения спора не было соблюдено необходимое условие: не было оговорено, о каких дозах того и другого - дождя и солнца - идет речь. В меру они полезны и прямо необходимы, но сверх меры могут принести вред. Абстрактная постановка вопроса делает весь спор сразу же неопределенным, ускользающим от точного и правильного ответа. Чтобы добиться такого ответа, надо конкретизировать исходные условия и только после этого начинать спор. Диалектика учит, что все зависит от места, времени и обстоятельств. Поэтому надо всегда уточнять: где, когда и при каких условиях рассматривается обсуждаемый предмет. Такой подход к спору означает, что истина всегда конкретна, что абстрактной истины вообще не существует, как много раз подчеркивал В.И.Ленин.
И так в любом споре. Например, при определении пользы или вреда лекарства следует уточнить, о каком именно лекарстве идет речь, определить его дозу, а также характер болезни, состояние больного и т. д. Следовательно, конкретность истины - совершенно необходимое условие при разрешении споров, как житейских, так и научных и общественных.
АРГУМЕНТЫ РЕАЛЬНЫЕ И МНИМЫЕ
Исключительно важно в любом споре проверить то, какой характер носят выдвигаемые доводы и аргументы - реальные, действительные или только мнимые, кажущиеся.
Допустим, разгорелся спор: отчего поправился больной? Его лечила старуха знахарка простой водой, заговорив ее, и этим внушила больному, что ему станет лучше. Одновременно этого же больного лечил и действительно вылечил врач, применив необходимые средства. Исход спора решается проверкой действенности примененных знахаркой и врачом средств - в пользу, разумеется, тех, которые могли оказать и оказали реальное действие.
Нечто подобное демонстрируют многочисленные споры по приоритетным вопросам в науке и технике. Здесь мнимые или формальные доводы обычно противопоставляются реальным, действительным. В самом деле, как установить то, кто именно сделал данное открытие или изобретение? Формальный аргумент гласит: тот, кто раньше других по времени выдвинул сходную идею, которая уже позднее была разработана и уточнена другими. Но в таком случае все открытия и изобретения следовало бы приписывать только ранним предшественникам сделанных открытий и изобретений, но не их подлинным авторам и творцам, так как любой предшественник выступает всегда раньше подлинного автора. На то он и предшественник. Поэтому нередко приоритетные споры сводятся к поискам того, кто первый сказал «а».
Д. И. Менделеев считал, что в данном случае важнее найти не того, кто высказал новую мысль, предощутил новую научную истину, но того, кто развил эту мысль, сумел убедить других в своей правоте и тем самым ввел новую истину в науку и утвердил ее в ней.
Замечательным образцом такого подлинного открытия может служить великое открытие периодического закона химических элементов. Задолго до Менделеева ряд химиков в Англии, Франции и Германии высказывали нечто отдаленно похожее на новую истину в химии. Но только у Менделеева открытие получило завершение. На основании открытого им закона Д.И.Менделеев исправил допущенные ошибки в определении атомного веса известных элементов и предсказал новые, дотоле неизвестные элементы.
Симпозиум памяти Эрнеста Резерфорда.
Петр Леонидович Капица передает Бонифатию Михайловичу Кедрову
крокодила - талисман Резерфорда
Элементарным условием для каждого спора является то, чтобы обе спорящие стороны понимали употребляемые ими слова и термины в одном и том же, но не в разных смыслах. Иначе спор станет беспредметным, превратится в спор о словах и будет вестись «на разных языках». Критикуя подобный спор о словах, В.И.Ленин учил, что, прежде чем вести дискуссию, «надо выяснить точно понятия»[2].
В качестве конкретного случая можно сослаться на спор, в котором фигурировало понятие «бытие». Одна сторона истолковывала это понятие в смысле материального, объективного основания, а другая - в смысле существования, то есть так, как понимается учение о бытии (непосредственных явлениях) в гегелевской «Науке Логики». В этом последнем случае ссылались на Энгельса, который говорил, что мир, прежде чем быть единым, должен существовать, «быть». Но в таком случае формула «бытие определяет сознание» теряла свой смысл, ибо, поскольку сознание существует, оно уже тем самым входит в бытие, а значит, определяет будто бы само себя.
Ясно, что подобный спор не мог быть плодотворным.
Особенно важно в любом споре не нарушать правил обычной логики, постоянно следить за тем, чтобы строго соблюдались ее требования. Противоречие в рассуждениях скорее любых аргументов противника сводит на нет, опровергает наши доводы. Так, доказывая вначале, что все лебеди белые, а затем заявляя, что, кроме того, существуют черные лебеди, мы тем самым немедленно и полностью опровергаем первое положение. По этой же причине нельзя утверждать, что всеми веществами и их превращениями занимается одна только химия, а после этого признать, что некоторыми превращениями вещества занимается не химия, но ядерная физика.
В романе «Рудин» И.С.Тургенев дал пример подобного спора. Утверждая, что никаких убеждений не существует, Пигасов на вопрос Рудина, убежден ли он сам в этом, отвечает утвердительно, - и тем самым опровергает свое предыдущее заявление.
Еще одно логическое нарушение, которое недопустимо в споре: нельзя строить свои рассуждения так, чтобы они приводили к порочному логическому кругу. Например, сначала утверждать, что деньги - это то, что хранится в кошельке, а потом пояснять, что кошелек - это то место, где хранятся деньги. Здесь деньги определяются через кошелек, а кошелек - через деньги. Получается в итоге замкнутый круг, из которого нет выхода.
В споре об основных понятиях химии встречается именно такой круг, когда сначала заявляют, что атом - это мельчайшая частица химического элемента, а потом, что элемент - это вид атома. Или что молекула - это то, что состоит из атомов, а атом - это то, что входит в состав молекулы, и т.п.
ПО ПОВОДУ ПОДВЕДЕНИЯ ИТОГОВ СПОРА
Поставим в заключение вопрос: всегда ли обязательно в конце спора или дискуссии открыто указывать, кто прав, а кто ошибается? Нет, совсем не обязательно. Во-первых, может оказаться, что спор еще не завершился и что истина находится где-то «посередине». А во-вторых, умно, серьезно, аргументированно проведенный спор сам уже со всей наглядностью и убедительностью свидетельствует, чья позиция была правильной в споре. Именно такой принцип проводился в организованных по моей инициативе и проводимых под моим руководством дискуссионных «Круглых столах» в серии «Над чем работают, о чем спорят философы». Первый такой «Круглый стол», на тему «Диалектическое противоречие», был проведен в 1979 году, второй, на тему «Диалектика отрицания», - в 1983 году. В первом сборнике дебатировались различные трактовки противоречия - диалектического и формально-логического - в их соотношении между собой; во втором - вопрос о всеобщности закона отрицания отрицания. В обоих случаях итогом диспута была убедительная защита правильного понимания обоих законов марксистско-ленинской диалектики, но в итоговом заключении В. А.Лекторского не было сказано прямо, кто из диспутантов был прав, а кто ошибался. Этот вопрос был оставлен на усмотрение самих читателей.
Итак, споры нужны и полезны, но надо уметь их вести правильно, плодотворно, с тем чтобы и в науке и в жизни из них могли рождаться новые истины, помогая людям успешно двигаться вперед по пути прогресса. Но для успешности спора надо знать, о чем спорить и как спорить. Тогда можно будет уверенно двигаться по пути к открытию истины и к ее утверждению в науке и жизни.